Автор: Плахов К.Н.
Cтатья для журнала Охотник
Русские псовые борзые — охотничьи собаки, их скачка за зверем стремительна, как полёт сокола, скоротечна, как удар молнии, неостановима, как восход солнца. Их воспели в своих произведениях великий Л.Н. Толстой, Н.А. Некрасов и Е.Э. Дриянский, о них писали научные труды П.М. Мачеварианов, П.М. Губин, Л.П. Сабанеев, Д.П. Вальцов; их рисовали на своих полотнах художники В.А. Серов, Н.Е. Сверчков, Н.С. Самокиш, Е.Е. Лансере. У псовых охотников России были свои обычаи и традиции, своя одежда и экипировка, свой собственный язык. «Доскачка, угонка, бросок, свора, заложиться, травля, отъезжее поле» — какая музыка звучит в этих старых и многим уже непонятных словах!
Русская псовая борзая — одна из самых известных пород собак в мире, одна из самых престижных и самых красивых. Это символ собаководства России, живой памятник Великой Империи и печально знаменитого крепостного права. Цена русской псовой борзой была баснословной. В XIX веке этих собак помещики меняли на деревни с крепостными крестьянами. В начале ХХ века американский мультимиллионер Рокфеллер купил у Великого Князя Николая Николаевича одного кобеля за пять тысяч рублей золотом. Позже обнаружилось, что кобель был бесплодным (Великий Князь об этом знал, а вот Рокфеллер — нет). В 1900 году двух собак Першинской охоты продали в США за 10 000 долларов, а ещё одну — в Англию за 4 000 рублей (надо помнить, что в те времена российский рубль «стоил» дороже доллара, да и сам доллар имел иную, чем сейчас, цену). И в прошлом, XX веке, во многих странах владельцу русской борзой можно было получить банковский кредит без предоставления документов о доходах — само владение такой собакой было лучшим свидетельством наличия у заёмщика очень большого состояния.
Существуют разные версии её происхождения. Несомненно одно: так же, как и сама Россия, находящаяся на стыке Европы и Азии, впитывала в себя культуру и обычаи народов Востока и Запада, так и русская борзая как порода формировалась под воздействием самых разных пород — местных, ловчих, европейских травильных и борзых собак; различных восточных пород борзых — горок с Кавказа, крымок из Азии (надо помнить, что «крымками» тогда называли не только борзых, принадлежащих крымским татарам, но и всех других вислоухих борзых, в том числе и тазов). Традиции псовой охоты (а именно так называется охота с борзыми) появились на Руси ещё до царя Василия III, отца Иоанна Грозного. Немецкий дипломат Герберштейн, посетивший Москву с дипломатическими миссиями в 1517 и 1526 годах, оставил описания существовавшей тогда псовой охоты в своей книге «Записки о московитских делах». Интересно, что этими охотами руководил татарский царевич Ших-Алей и его помощники. Это документальное свидетельство, что ранние традиции псовой охоты, как и сама эта охота на Руси, складывались в Средние века под влиянием и при непосредственном участии азиатских народов. До её появления русские князья охотились с ловчими птицами (соколами, беркутами, ястребами) и гепардами (последних покупали или получали в подарок от азиатских правителей).
Псовая охота прижилась на Руси, пустила корни и стала обрастать уже собственными традициями. В дальнейшем, как считается, путём различных скрещиваний, прежде всего крымок (тазы) и северных крупных лайкообразных собак, стала формироваться и сама порода — русская псовая борзая. Ко времени царя Алексея Михайловича — отца Императора Петра Первого и страстного любителя соколиной охоты, автора книги-наставления «Урядник сокольничьего пути» — псовая охота уже стала широко распространённой в первую очередь среди бояр. Тогда и родилась пословица: «Соколиная охота — царская, псовая — барская, ружейная — псарская». Позднее, уже в XVIII веке, к полученным собакам стали «приливать» кровь курляндских брудастых (жесткошёрстных), английских (грейхаундов и ирландских волкодавов), польских брудастых борзых. Псовые охотники добивались у своих собак максимальной резвости и «поимистости», а самой желанной добычей был «красный зверь», особенно волк.
К XIX веку сформировалось два внутрипородных типа: густопсовая борзая (с более длинной и густой шерстью — «псовиной») и чистопсовая. Теперь уже селекция шла на улучшение их облика и рабочих качеств. В ходе длительной войны на Кавказе, российские офицеры вывозили оттуда к себе в поместья горских борзых и скрещивали их со своими борзыми, добиваясь большей выносливости и крепости ног. Селекционная работа велась в фамильных помещичьих охотах, в которых содержались сотни борзых и гончих, и каждый владелец такой охоты, или, говоря современным языком, заводчик, вёл «свою породу». Эти «породы» назывались по именам своих владельцев. Были известны собаки князей А.Г. Орлова (создателя орловского рысака и орловской верховой пород лошадей, орловских пород кур, гусей, голубей), Г.Ф. Барятинского, П.И. Панина, П.В. Лопухина, Салтыкова, помещиков Н.М. Наумова, И.П. Липунова, И.А. Кологривова, Храповицкого и других. Тогда их так и называли: наумовские, липуновские, трегубовские, сущовские, плещеевские, протасьевские, челищевские псовые борзые. Чтобы дополнить эту картину и представить масштабы, скажем, что, например, в псарне помещика Н.М. Наумова было 200–300 борзых, преимущественно псовых, и 30–40 смычков гончих (смычок — две однопородные гончие, выжлец и выжловка), а у смоленского помещика Самсонова было 1 000 собак, и сам он подписывался: «Первый охотник России».
В 1861 году Император Александр II отменил крепостное право. Помещики лишились привилегий и большей части доходов, многие продали или заложили имения и избавились от борзых, уничтожив свои охоты. Те же, кто сохранил собак, или замкнули породу на собственных производителях, или стали практиковать усиленную метизацию (скрещивание с другими породами), или перестали вести отбор по рабочим качествам и в итоге привели породу на грань вырождения.
Надо было принимать меры, и в 1873 году, по инициативе страстного любителя псовой охоты графа В.А. Шереметева, было основано в Москве «Императорское общество размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты». Уже только одно это название заслуживает памятника, мы и по сей день, сколько ни бьёмся, и законов приняли массу, и нормативных актов, и достигли высокого уровня экономического и политического развития, а вот «правильной охоты» никак не добьёмся. Одной из целей деятельности Общества стало возрождение русской псовой борзой, вокруг него собрался кружок псовых охотников, которые стали устраивать выставки и состязания борзых собак. На страницах журналов «Природа и охота», «Журнал охоты» шла не только популяризация породы, но и развернулась дискуссия о дальнейшей судьбе русской псовой борзой. Известнейшие псовые охотники России приняли в ней участие, они писали: «Бьют русское полезное, дельное, сильное — вводят иностранную дрянь… а подумал ли кто-нибудь, когда-нибудь улучшать в самой себе русские породы скота, лошадей, собак? Гадко даже делается, когда подумаешь о гибели наших сокровищ, не развитых, не улучшенных, а убитых иностранными дрянями, — или легче привести дрянь да и портить ею хорошее, чем хлопотать да вывести из своего хорошего прекрасное!» (Кишенский). Или: «Говорят, что в старые времена псовые собаки в России были не редкость, а теперь их трудно найти — всё какие-то помеси, если же мы будем продолжать улучшать их, то и те немногие собаки, которые сохранились, тоже исчезнут. Не подстрекайте молодых, неопытных охотников к совершенному истреблению того, что хоть немного сбереглось» (Корш).
Стали вырисовываться основные направления предстоящей работы: разведение в чистоте, без дальнейшего скрещивания с другими породами, улучшение рабочих качеств и внешнего облика породы. Уже в середине 70-х годов Императорское общество пошло на беспрецедентный по тем временам шаг. Оно объявило всероссийский бойкот (на современном языке — пожизненную дисквалификацию с запрещением вести племенную работу) Дмитрию Челищеву за то, что он не только практиковал метизацию своих псовых борзых с английскими борзыми — грейхаундами, но и предлагал это делать всем остальным. Эта была жёсткая и оправданная мера, но её последствия сказываются и сейчас. Тогда она отбила желание продолжать скрещивание русских борзых с другими породами, а позднее, уже в XX веке, после Октябрьской революции 1917 г., потомок Д. Челищева — Николай Челищев, оставшийся (в отличие от большинства других псовых охотников) в Советском Союзе, провозгласил себя корифеем породы. Желая «отомстить за поруганную честь рода», он объявил, что в России никогда не было породы русская псовая борзая, а были только фамильные породы борзых, разнотипные и разноплановые. Естественно, что лучшими из этих пород были «челищевские». Всё это было бы смешно… но и по сей день тиражируется эта легенда, которая от множества повторений приняла этакое подобие правды, что до революции не было породы «русская псовая борзая».
Порода была создана, и факты говорят сами за себя. Так, за работу с этой породой отвечало «Императорское общество размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты», которое появилось в 1873 году, когда ещё и в отдалённом проекте не значилась Международная кинологическая федерация (FCI). Первая выставка, с показом поголовья русских псовых борзых, состоялась в 1874 году. Её победителем стал знаменитый Победим С.С. Кареева, имевший огромный по тем временам рост — 19 вершков (84,6 см). В 1888-м, по заданию Общества, Н.П. Ермолов разработал первый стандарт породы. С этого времени велась уже унифицированная, по единому плану, селекционная работа, включавшая оценки экстерьера собак на ежегодных выставках. В 1889 г., по инициативе Великого Князя Николая Николаевича, в Санкт-Петербурге организуют «Общество поощрения полевых достоинств охотничьих собак» и проводят регулярные испытания рабочих качеств русских псовых борзых на садках на резвость (по зайцу) и злобу (по волку). Например, в осенних призовых садках Общества в 1891 году участвовали такие русские псовые борзые: «Великокняжеские» — 52, «Мачевариановские» — 22, «Белкинские» — 11, «Графини М.А. Строгановой» — 20, Общества — 14 (все — по зайцу); «г-на Калмуцкого» — 6 псовых сук, Общества — 12 кобелей (по волку). Для сравнения: первое общество «Немецкая овчарка» и первый представитель этой породы были зарегистрированы в Германии только в 1899 году, с того же года начались выставки с участием этой породы и её современная история. В 1887 г. Великий князь Николай Николаевич приобрёл в Алексинском уезде Тульской губернии имение Першино и основал в нём свою охоту, прославившуюся на весь мир и просуществовавшую до 1917 года. Главным ловчим этой охоты (и главным селекционером) был Дмитрий Вальцов. Здесь были собраны лучшие борзые России, происходившие от собак знаменитых охот: С.С. Кареева, П.М. Мачеварианова, Н.П. Ермолова и других. Комплект Першинской охоты состоял из 100 гончих, 130 взрослых борзых, годных в поля, 15 английских борзых, 20 борзых, сошедших с поля (ветеранов), 100 щенков, 87 лошадей и 78 работников. Именно здесь шла основная работа по созданию породы русская псовая борзая. Уже в 1906–1908 гг. большая часть поголовья породы, и в их числе знаменитый Алмаз, имели известное до пятого колена происхождение, или, как сейчас принято говорить, полные пятиколенные родословные. К этому же времени борзые Першинской охоты стали постоянными победителями выставок охотничьих собак. И это были собаки для псовой охоты. Всего с 1887 по 1913 год ими было затравлено 681 волк (56 матёрых), 743 лисицы, 4 636 русаков, 4 026 беляков.
Как часто судьба пород домашних животных, да и людей, чего уж греха таить, в нашей стране зависела и зависит от политических интриг, нововведений и преобразований, но даже здесь русская псовая борзая стала своеобразным рекордсменом. Отмена крепостного права привела к массовому уничтожению псовых охот их хозяевами — помещиками, лишившимися источников доходов и даровой рабочей силы. Процесс исчезновения породы удалось остановить трудами её многочисленных поклонников и энтузиастов, началось непростоеёвозрождение,ноибылсоздан заводской тип «современной русской псовой борзой»… И новый удар: в конце первого десятилетия XX века Государственная Дума России приняла закон, ограничивавший охоту с борзыми и размеры частных охотничьих угодий. И вновь многие охотники стали избавляться от своих собак: их продавали на Запад, где они становились всё более популярными. Шла массовая и дешёвая распродажа славы России.
Так, например, на одном из подобных торгов, 3 октября 1917 года, были выставлены 29 псовых борзых Императорской Гатчинской охоты. Их стартовая цена составляла в среднем 100–150 рублей. Конкуренции не было, и, из-за отсутствия желающих сделать приобретение, два американских комиссионера купили «по дешёвке» сразу 27 собак. В довершение всего в стране разразились революция и Гражданская война, спровоцировавшие массовую эмиграцию, голод и разруху. Уцелевшие представители правящих классов, спасаясь от новых хозяев, разными путями вывезли остатки лучших борзых. К началу 20-х годов в стране оставалось всего несколько десятков породных русских борзых. Тогда спохватились. Оказалось, что псовая охота — это не просто «барская забава», а один из самых в то время действенных способов регулирования численности волка, ставшего после лихих лет бедствием для животноводства. И что это уникальная отечественная порода собак. И тот же самый Николай Челищев выступил уже в защиту русских борзых как национального достояния против их уничтожения, как вредных животных, силами охотников России и Украины (была и такая обязанность у охотников того времени, и отчитывались они перед своими организациями о достигнутых успехах в деле отстрелов «борзых и хортов»).
Трезвый взгляд возобладал. Борзых стали выискивать и собирать по крохам, были созданы племенные центры по возрождению породы: в Ленинграде, Москве, позднее — Саратове. Были организованы Саратовский и Алтайский государственный питомники по разведению русских борзых. Великая Отечественная война 1941–1945 гг. не смогла остановить этот процесс — нового возрождения породы. Главное Управление охотничьего хозяйства при Совете Министров СССР наладило снабжение борзых собак кормами, а в 1943 г. началось ведение Всесоюзной родословной книги охотничьих собак (и всё это — в годы войны!). К 1954 г. в книге было записано 106 русских псовых борзых. Государственное участие помогло спасти русскую борзую на её родине и заняться разведением. А всё могло бы быть совсем по-другому: после того как в Першинской охоте был создан заводской тип русской борзой, могло начаться её победное распространение по России и другим странам мира, тем более что эта порода, которой гордилось бы любое государство, действительно великолепна. Опять-таки о немецкой овчарке: всего через 24 года после начала работы с этой породой, в 1923 г., число членов Общества «Немецкая овчарка» достигло 57 000 человек.
После войны постепенно увеличился завоз русских псовых борзых из-за рубежа, их принялись активно использовать в племенной работе. Тогда же стали всё больше проявляться две тенденции в развитии породы: разведение для участия в выставках и разведение для использования на охоте. В подавляющем большинстве стран Запада охота с борзыми запрещена, там они просто красивые декоративные собаки. И в нашей стране, при работе в городских центрах, у большинства собаководов нет возможности регулярно и правильно использовать собак для охоты. Тем более что охота с борзыми — самая тяжёлая и трудоёмкая из всех видов охот с собаками. Не зря в старину существовала поговорка-загадка: «Бежит копейка, за копейкой — рубль, за рублём — сто рублей, а на сто рублей и цены нет». В «переводе» она звучит: «За копеечным зайцем скачет рублёвая борзая, которую сопровождает сторублёвая лошадь с сидящим на ней бесценным охотником».
Умело выбрать перспективного щенка, вырастить из него здоровую собаку, правильно её нагонять, натаскать и обеспечить охотой — достаточно трудное и весьма дорогостоящее занятие. Всё больше и больше не только на Западе, но и в России русских псовых борзых разводят просто как выставочных собак — сухих до крайности, высокорослых и мелкогрудых, ослабленных от недостатка веса и отсутствия нагрузок, непригодных к практической работе, быстрой скачке и ловле зверя. В конце 70-х гг. прошлого века В. Казанский так описывал одну из подобных собак: «При первом взгляде на неё казалось, что у собаки только одна передняя нога, но при внимательном рассмотрении вы обнаруживали, что ног всё-таки две, только выходят они как бы из одного места». В противовес этому охотники сельских местностей продолжают культивировать рабочих собак, но не они определяют современное направление работы с породой. Об этой тенденции, ведущей в итоге к утрате и внешнего облика породы, и её пользовательских качеств, пытался говорить, например, П. Семченков в 80-е годы прошлого века, на страницах журнала «Охота и охотничье хозяйство», но не нашёл никакой поддержки у тогдашних кинологических авторитетов.
Можно, конечно, делать вид, что проблемы как бы и нет, всё равно во многих странах мира запрещена или охота вообще, или охота с борзыми, так что и о рабочих качествах незачем вспоминать. И не в одной русской псовой борзой дело: за последние годы стремительно изменился и продолжает меняться облик и других охотничьих пород — ирландских сеттеров и английских кокер-спаниелей, гладкошёрстных и жесткошёрстных фокстерьеров и многих других. В деле разведения собак берут верх интересы «декоративности», именно такие подходы определяют сегодня направления работы и в охотничьем собаководстве. Естественно, что для них не имеет разницы: опущена ли у собаки грудь до локотков или нет, какой длины голова и какого размера зубы, насколько собака крепка, какой у неё постав шеи, — ведь на «красоту» это никак не влияет, а охотиться с такими собаками они уж точно не будут. Вместо того чтобы для пользовательских пород собак определять их стандарт и экстерьер, исходя из максимального соответствия практическому применению этих собак для целей охоты, и рассматривать «красоту» их облика как отражение рабочих качеств, — «поплыли по течению». Естественно, это проще.
Для того чтобы отстаивать те или иные параметры экстерьера, закреплённые в стандарте, надо обладать знаниями. Знать, основываясь на результатах кинологических исследований, что, например:
- голова должна быть достаточной длины (относительно высоты собаки в холке), потому что, если она будет короче, это отразится на способностях собаки залавливать зверя, а если длиннее — ухудшит резвость;
- высокий постав шеи — это, конечно, красиво, особенно если сочетается с крошечной, как у афгана, головой, но резвой такая собака не будет;
- борзая, естественно, не должна быть шириной с дога, но и её «узкотелое сложение» не должно быть чрезмерным, позволяющим собаке прятаться за шваброй или «отстаиваться» в квартире между шкафом и стеной. Не будет у такой собаки ни силы, ни выносливости;
- грудь должна быть достаточно глубокой — не «чуть выше локотков», а опущенная несколько ниже локотков и т.д.
В XXI веке стандарты в собаководстве можно бы уже составлять, не исходя из личных пристрастий определённой группы людей, а основываясь на результатах специальных исследований, особенно если дело касается охотничьих собак. Экстерьер, предписываемый таким стандартом, должен выступать как мерило рабочих качеств пользовательских пород и не зависеть от величины кресел, занимаемых в кинологии его составителями.
Хочется верить, что для русской псовой борзой наступит то время, когда не будут на неё уже так влиять политические катаклизмы, а облик этой замечательной породы, как и разводимое поголовье, будут полностью удовлетворять самым взыскательным вкусам псовых охотников и энтузиастов породы. И станут эти собаки не только украшением выставок, клубов и питомников, жемчужинами городов и сёл, гордостью заводчиков, но с ними ещё и можно будет результативно охотиться. Охотиться и наслаждаться поэзией природы, стремительной скачкой русской псовой борзой, её летящим броском за зверем, переживать мгновения удачи или промаха и восхищаться этим безупречным творением русских селекционеров.